июнь 1941 г. советник полномочного представительства СССР в Германии; с 20 по 31 июля 1941 г. нарком ГБ Узбекской ССР; с 31 июля 1941 г. по 18 января 1945 г. нарком внутренних дел Узбекской ССР; с 18 января по 20 февраля 1945 г. начальник оперативного отдела Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР; с 18 января 1945 г. по 8 июня 1951 г. 1-й заместитель начальника ГУПВИ НКВД— МВД СССР; с 20 февраля 1945 г. по 8 июня 1951 г. начальник Оперативного управления ГУПВИ НКВД – МВД СССР; с 8 июня 1951 г. по 5 марта 1953 г. 1-й заместитель начальника ГУЛАГ, начальник Управления по военнопленным и интернированным (УПВИ) МВД СССР; с 9 мая по 27 июня 1953 г. заместитель начальника Контрольной инспекции при МВД СССР.
Присвоение воинских званий: 13 января 1936 г. лейтенант ГБ; 23 августа 1938 г. старший лейтенант ГБ; 28 декабря 1938 г. майор ГБ (произведен из старшего лейтенанта ГБ); 6 сентября 1941 г. старший майор; 14 февраля 1943 г. комиссар ГБ 3-го ранга; 9 июля 1945 г. генерал-лейтенант.
Награды: знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (15)» (23 августа 1937 г.); орден Красного Знамени (31 июля 1944 г.); орден Красного Знамени (20 сентября 1944 г.); орден Красной Звезды (3 ноября 1944 г.); орден Кутузова 2-й степени (21 июня 1945 г.); знак «Почетный работник МВД» (2 ноября 194 8 г.); 2 ордена Красного Знамени; орден Трудового Красного Знамени; 1 медаль.
Арестован 27 июня 1953 г.; 1 октября 1954 г. по ст. 58—1 «б» УК РСФСР Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян. Не реабилитирован.
Очередное утро началось для Люшкова с похмелья. Голова гудела как медный котел, распухший язык обдирал губы шершавой теркой, изо рта несло так, будто в нем переночевало стадо свиней, нестерпимо хотелось пить. Чтобы дотянуться до стакана, Люшков с трудом сполз с кровати, но тут же упал – по позвоночнику разлилась острая, рвущая на части боль. Несколько минут Люшков пролежал неподвижно, надеясь, что приступ пройдет, хотя и знал – пустое. Эта напасть наваливалась на него давно, но в последние годы с приближением зимы усугубилась. Врачи были бессильны, помогали только китайские снадобья, он проверял.
Когда боль все же поутихла, а вернее, он свыкся с ее существованием, первой мыслью было: «Надо срочно ехать к Чжао!» Чжао держал маленькую аптеку в районе пристани. Лекарства делал сам и сам же врачевал, используя опыт предков.
Люшков позвонил Ясновскому и объяснил ситуацию. Тот обещал подъехать, но не раньше чем через час. За это время Люшков успел кое-как привести себя в порядок. Завтракать он не стал, только выпил полбанки холодного рассола, смягчив горло, горевшее после вчерашнего загула.
К аптекарю они приехали около двух. Чжао – сухонький старичок с абсолютно лысым черепом и жиденькой бородкой, достававший ему где-то до середины груди, – с первого взгляда узнал своего старого пациента. Сочувственно цокая языком, он проводил Люшкова в крохотную комнатушку за конторкой и уложил на топчан. Ясновский, сославшись на дела, уехал, но обещал вскоре вернуться.
Узловатые, как корни женьшеня, пальцы легко коснулись спины. Потом нажатия стали ощутимыми. Люшков уже с трудом сдерживался, чтобы не закричать.
Прошло совсем немного времени, и боль начала утихать, хотя старик с силой нажимал на поясницу.
Вскоре Люшков задремал. Очнулся он от резкого, ударившего в нос запаха. Кисть ожег холодок металла. Чжао макал в желтоватую жидкость короткие иголки и вкручивал их в кожу пациента. По руке приятным теплом растекалось слабое жжение.
Прошло еще полчаса, старик вытащил все иголки и растер Люшкова какой-то мазью и приказал вставать. Люшков повиновался. Первый шаг дался ему с трудом, но боли он почти не почувствовал, она напоминала о себе лишь легким покалыванием где-то в области копчика. Еще несколько шагов – и покалывание исчезло.
Оживший после приступа, Люшков вышел в основное помещение аптеки.
Ясновский уже приехал. Стоя у витрины, он обсуждал преимущества лечения у Чжана с высоким темноволосым господином, вертевшим в руках какую-то склянку.
– Генрих, рад видеть тебя снова в строю!
Собеседник Ясновского повернулся к Люшкову.
– Прохор, – бесцеремонно представился он.
– Генрих Самойлович, – по инерции ответил Люшков.
– Извините великодушно, но мне порекомендовали господина Чжана… Вернее, не мне, а моему отцу. Вот уже год он страдает от болей. Мы перепробовали все. А вы, Генрих Самойлович, считаете, что Чжан… он действительно помогает?
– Как видите, – буркнул Люшков, он не любил случайных знакомств.
Расплатившись со стариком, Люшков, увлекая за собой Ясновского, поспешил на улицу.
– До свидания, Генрих Самойлович! – прокричал ему вслед мужчина.
Павел Ольшевский, а это был он, с трудом дождался, когда пациент Чжана и его сопровождающий сядут в машину. Удача свалилась на него нежданно. Всего два дня назад из Центра пришел ответ на запрос Дервиша, касающийся болезни Люшкова. И надо же было такому случиться, что они столкнулись нос к носу уже в начале поиска! В том, что это Люшков, сомнений не возникало. Он даже не потрудился изменить фамилию! Вот дурак, на что только надеялся?
Перехватив извозчика, Павел отправился к Дервишу на конспиративную квартиру. Но Дервиша на месте не оказалось, не было его и у Свидерских. Предупредив аптекаря, что получена важная информация, Павел попросил разыскать резидента, а сам вернулся в контору. За частые отлучки на него здесь уже косились, поэтому до вечера он наметил разобрать накопившиеся дела.
Павел засел за толстые гроссбухи, но сосредоточиться так и не смог, все мысли занимал Люшков. В голове рождались смелые планы его ликвидации.
Кое-как подсчитав текущие расходы по его отделу, молодой человек засобирался домой. Громкий стук в дверь заставил его вздрогнуть.
– Войдите, – сказал он и увидел Дмитрия. – Ну ты и стучишь… – только и сказал он.
Как выяснилось, у Дмитрия тоже накопилось много нового. По информации агента Леона, в жандармском управлении затевалось что-то серьезное. К полковнику Сасо зачастил Дулепов. Сам Сасо ездит к Дулепову через день. Дважды заезжали контрразведчики – подполковник Ниумура и майор Дейсан. Содержание переговоров Леону выяснить не удалось, но майор Дейсан мимоходом бросил фразу, стоившую многого. Звучала она примерно так: «Возня с планом “Кантокуэн”, затеянная армейскими начальниками и жандармским управлением, яйца выеденного не стоит!»
– Есть и еще кое-что, – подмигнул Дмитрий Павлу. – Агент Леон накануне встретил в городе Люшкова! Кутил, собака, в компании белогвардейских офицеров. Засветился в ресторане «Тройка».
– Про Люшкова мне известно, – кивнул Павел. – Знаешь что, давай вместе к Дервишу поедем. Если Свидерский его нашел, он сейчас у него.
Резидент действительно оказался у Свидерского.
– Ну что, ребята, – сказал он, – вижу, что-то серьезное?
– А может, поужинаете сначала? – предложил аптекарь. – На голодный желудок
